Во второй половине февраля 1883 года в Харьковской судебной палате на протяжении многих дней рассматривалось одно крайне резонансное дело, бывшее настолько скандальным, что к нему в буквальном смысле было приковано внимание многих СМИ всей Российской империи. А мальчишки, продающие газеты на улицах, зазывающе горланили:

«Сенсация!!! Харьков!!! Полицейский пристав во главе воровской шайки!».

И действительно, слыхано ли когда было, чтобы сотрудник правоохранительных органов оказался виновен не в мелких проступках, а в том, что, выражаясь современном языком, не только крышевал, но и возглавлял организованную банду! И вполне естественно, что такое невероятное для того времени происшествие было из ряда вон выходящим не только для нашего города, но и для всего государства. Однако факт остается фактом. Пред ликом правосудия 15 февраля 1883 года предстали пристав Филиппов и еще 14 человек.

Суд же был долгожданным финалом предварительного следствия, которое длилось целых два года. Для ясности приведу несколько фактов:

• собранный за эти годы следствием материал с трудом уместился в 16 томов объемом в 6000 листов;
• точное количество совершенных  краж установлено не было. За 2 года следствию удалось доказать факт совершения лишь 13 краж на вокзале и 7 краж в городе;
• суммарное количество свидетелей, привлеченных по делу и вызванных в суд, — 179 человек, из них не явились 48. Однако по обоюдному согласию сторон было принято решение о прочтении их показаний;
• в качестве экспертов на судебном заседании присутствовали профессор психиатрии Ковалевский, врачи Платонов, Беллин и Сибирцев, а также учителя чистописания Герасименко и Безперчий;
• 10 подсудимых скрылись и были поданы в розыск, 1 погиб в тюрьме;
• слушанье самого дела длилось с 15 по 20 февраля.

Однако прежде чем перейти к самому суду, председательствовал на котором старший председатель Харьковской судебной палаты Владислав Ромулович Завадский, а обвинителем был заместитель прокурора Харьковской судебной палаты Александр Александрович Башкиров, постараюсь очень кратко рассказать о самом преступлении и его раскрытии.

Итак, все началось с того, что с осени 1880 года по январь 1881 года на территории Харьковского вокзала участились кражи. Жертвами воров преимущественно в вечернее время  становились пассажиры, а также провожающие или встречающие их лица. Действовали преступники в основном по одному и тому же сценарию. Перед самым отбытием поезда на жертву набегала толпа, окружала, теснила и попутно вытаскивала у замешкавшегося человека бумажник или портсигар, которые быстро передавались по цепочке из рук в руки. Добычей воров становились также всевозможные чемоданы и узелки в вагонах. В ходе расспросов сотрудников вокзала следствию удалось установить, что те действительно ежедневно замечали одни и те же группы из 6–10 человек, гулявших по вокзалу и платформе. Также сотрудники  полиции обратили внимание на то, что когда вокзальные грузчики и сами кондуктора задерживали карманников, через некоторое время последние как ни в чем не бывало снова появлялись на вокзале. Несколько раз правоохранительные органы проводили облавы, однако результат был нулевой. По этой причине у следствия возникли подозрения в том, что воров, исчезающих в дни облав, предупреждает кто-то из сотрудников полиции.

В итоге на след шайки воров удалось выйти лишь только тогда, когда судебный следователь, не оповещая полицию, сам принялся за дело. Вечером 25 января 1881 года при помощи артельщиков ему удалось задержать на вокзале карманника по имени Анашель Курцикес. На предварительном допросе тот не только рассказал о шайке карманников, но и указал, что все похищенное сносилось на квартиру неподалеку некоего Михеля Бенедиктова, где и жили воры, а также проводился дележ и принимались решения, куда конкретно сбыть украденные вещи. В ту же ночь полиция нагрянула на квартиру Бенедиктова и задержала троих из шайки. А 26 января сотрудниками правоохранительных органов был пойман наконец и сам Бенедиктов. Во время обыска на его квартире были найдены документы, удостоверяющие личности преступников. Большинство бумаг оказались фальшивыми. Однако главное было в них другое. По причине того что все члены шайки были приезжими евреями, а наш город находился за чертой оседлости, на многих видах на жительство (то есть документах, подтверждающих право жить в нашем городе) стояла подпись полицейского пристава 6-го участка Владимира Владимировича Филиппова.

Именно на эту деталь и обратили внимание следователи. Ну а дальше все пошло по известному сценарию: арестованные преступники стали давать показания и сдавать подельников. Оказалось, что входившие в шайку в большинстве своем были матерыми рецидивистами, имевшими за плечами богатый опыт. Устройство ее была следующим. Все члены разделялись на три категории:

1. мастера, считавшиеся настоящими карманниками по причине того, что могли залезть в карман незаметно и удачно,
2. подручные, то есть воры менее искусные;
3. двигатели, в обязанность которых входило во время краж составлять толпу и теснить намеченную жертву.

На основе данной структуры и производилась каждая кража. В случае удачи каждый подручный, прикрепленный к мастеру, получал 20%, ну а двигателям доставались вообще жалкие крохи.

В дальнейшем (благодаря в том числе и показаниям задержанных воров) следствию удалось установить причастность к кражам и руководство шайкой на вокзале и пристава 6-го участка Владимира Владимировича Филиппова. Биография его до описываемых здесь событий не менее интересна. Оказывается, ранее Филиппов служил в драгунском полку, затем в 1865 году начал работать в харьковской полиции, однако за свою «выдающуюся» деятельность там был не только уволен, но и попал под следствие, длившееся долгих 12 лет, но ничем так и не закончившееся. После этого в 1879 году Филиппов вновь восстанавливается в правоохранительных органах нашего города и получает должность пристава 6-го полицейского участка. Несмотря на то что (повторюсь) из 26 воров, входивших в шайку карманников, которые совершали кражи на вокзале, десятерым удалось сбежать, 16 оставшихся со временем оказались за решеткой. Во время их пребывания там произошло два важных события.

Во-первых, при крайне загадочных обстоятельствах в тюрьме погиб «душа» шайки Михель Бенедиктов. Тот самый, на квартире которого жили преступники и через которого поддерживали связь с внешним миром. После того как он начал давать показания и рассказывать подробности о деятельности шайки, даже атлетическое телосложение его не спасло: он был насмерть забит заключенными.

Во-вторых, сам Владимир Филиппов, пребывая в тюремном замке, неожиданно вдруг стал вести себя настолько странно, что у следствия возникли подозрения в наличии у него психического заболевания. Однако проведенная в последующем врачебная экспертиза единогласно признала его вменяемым и не имеющим психоза. А еще установила, что «человек он болезненный и с расстроенной нервной системой». В итоге Филиппов был выпущен из тюрьмы и заключен уже под домашний арест.

Итогом всего этого долгого следствия стал суд 15 февраля. Как я писал выше, показания на нем давали 131 человек, а показания 48 были зачитаны. Причем касательно того же Филиппова они были самые что ни на есть различные. Так, уже знакомый нам Анашель Курицкес указывал, что харьковскому полицейскому были известны все карманники и что он взимал с них по 15 % с каждого вырученного кражею рубля. Те же, кто исправно платить отказывался, подвергались наказанию. Подчиненный Филиппова околоточный Россоловский также уличил своего начальника в преступных действиях, рассказав о том, как однажды тот выпустил на свободу несколько арестованных ранее карманников за взятку в размере 375 рублей.

А вот известный доктор Питра, наоборот, заявлял, что знает Филиппова много лет и, по его мнению, подсудимый является «безусловно честным человеком». Того же мнения придерживался и непосредственный начальник Филиппова. По окончании судебного следствия 20 февраля в 11 утра в суде наконец-то начались прения. Обвинительная речь заместителя прокурора Харьковской судебной палаты Александра Александровича Башкирова длилась тогда целых три часа. Не обладая большим красноречием, он смог сделать свое долгое выступление предельно содержательным. Ведь максимально избегая тенденциозности, Башкиров свел воедино весь колоссальный собранный 12-томный материал, но при этом ни разу не коснулся тех фактов, которые не были проверены или доказаны следствием. Также все присутствовавшие отмечали, что речь была крайне энергичной и убедительной.

Защитники же подсудимых (четыре присяжных поверенных, один помощник и частный поверенный) с учетом того, что, несмотря на собранные доказательства, Филиппов вину свою не признал, с не меньшей энергией и настойчивостью суммарно отстаивали следующие тезисы:

• организованной банды не было;
• если кражи на вокзале и совершались, то отдельными лицами;
• пристав полицейского участка Филиппов совершенно не виновен.

После выступлений адвокатов дали последнее слово и самим подсудимым. Обращаясь к присяжным, Филиппов произнес:

«Господа присяжные! Я, быть может, был дурным приставом, но мошенником я никогда не был! Прошу вас напоследок: не оскорбляйте меня своим снисхождением!».

Однако куда более глубокое впечатление на присутствующих произвела яркая пламенная речь другого члена шайки — Исаака Аксельруда, причем настолько, что у некоторых даже выступили слезы.

«Господа присяжные! Я лишен уже прав состояния и приговорен к ссылке в Сибирь. Что меня ждет в будущем — я не знаю, не знаю также, каков будет ваш приговор, но мне терять уже нечего, — все же я хочу еще раз покраснеть публично и всенародно объявить: я вор! Да, я крал, господа, и крал здесь, в Харькове! Но в шайке я никогда не участвовал! Пусть ваша православная совесть докажет на моем приговоре, что вы не отнесетесь ко мне несправедливо потому, что я еврей!»

Затем настал черед говорить и старшему председателю Харьковской судебной палаты блистательному Владиславу Ромуловичу Завадскому. Его выступление на суде также длилось около 3 часов. По его итогам совету присяжных в 17 часов был вручен лист, состоящий всего из 33 вопросов. «Всего», кстати, я написал отнюдь не для красного слова, потому что когда через несколько лет Владислав Ромулович председательствовал в харьковском суде по скандальному делу таганрогской таможни, то им совету присяжных было поставлено на разрешение целых 1311 вопросов. Так что в деле Филиппова дотошный судья нашего города был просто до неприличия гуманен.

После этого члены совета присяжных удалились на совещание, которое длилось не много не мало до 21 часов.

В итоге:

• было признано доказанным существование преступной шайки;
• подсудимые Курицкес, Брескин, Китман, Бородецкий, Лемкин и Коган были признаны виновными в проживании по поддельным паспортам и заслуживающими снисхождения;
• в совершении краж, в участии в шайке как член шайки подсудимый Курицкес был признан виновным, но заслуживающим снисхождения;
• подсудимые Брескин, Китман, Бородецкий, Шистер, Блюменсон, Лемкин, Коган, Герц, Шейнин были также признаны полностью виновными в совершении краж и участии в шайке. При этом двум из них, а именно Шейнину и Блюменсону, советом присяжных было дано снисхождение;
• подсудимые Рак и Берлис были признаны не совершавшими кражи, однако принадлежавшими к шайке;
• подсудимые Аксельруд и Мошкович полностью оправданы.

Касательно же пристава полицейского участка Филиппова совету присяжных на рассмотрение были поставлены 3 вопроса. По первым двум из них:

1. виновен ли Филиппов в том, что, состоя по должности полицейским приставом 6-го участка города Харькова и будучи обязанным по службе преследовать похитителей чужой собственности и открывать лиц, совершавших в городе хищения, он, Филиппов, в 1880-м и 1881 годах вопреки своим обязанностям не задерживал лиц, заподозренных в совершении этих преступлений, несмотря на заведомо для него достаточные к тому основания и причины?
2. если Филиппов виновен в предыдущем вопросе, то виновен ли он также в том, что означенное преступное деяние совершил не по нерадению, а умышленно, зная достоверно, что в Харькове, даже во вверенном ему участке, проживают лица, совершавшие совокупными силами, организовав преступное из себя сообщество, карманные кражи, и желая тем скрыть преступников и следы преступных действий сообщества? —

ответ совета присяжных гласил:

«Да, виновен, но заслуживает снисхождения».

А вот по третьему вопросу:

«Получал ли Филиппов от лиц, заведомо для него совершавших преступления, деньги или иные подарки?» ко всеобщему удивлению и шоку всех присутствующих на суде ответ совета присяжных был: «Нет, не виновен».

После чего Мошкович был освобожден из под стражи, а Филиппов оставлен под домашним арестом. Жители нашего города и представители СМИ замерли в ожидании вердикта.

Но лишь по прошествии нескольких дней, 22 февраля в 16:00, Харьковская судебная палата огласила свое решение по данному делу, а именно:

• бывший пристав полиции Филиппов приговаривался к исключению из службы, лишению чинов и орденов, сословных прав и преимуществ, а также ссылке в Олонецкую губернию с запрещением покидать ее в течение 1 года;
• 12 членов воровской шайки приговорены к заключению в арестантские роты сроком от 1 до 4 лет.

Но на этом наша сегодняшняя история не закончилась. Ведь последующая реакция тогдашнего общества и СМИ на этот судебный приговор была отнюдь не однозначной. Одни возмущенно писали о том, что «наши присяжные и здесь увидели только простое мошенничество и главного виновника приговорили сослать из Харьковской губернии в Олонецкую… Преступление пристава Филиппова дурно квалифицировано, это вовсе не простое воровство и еще менее простое мошенничество. Это ведь заговор агента общественной охраны против общего блага, это заговор агента этой охраны против мирных жителей с целью их грабежа. Это, словом, величайшее преступление гражданина не против гражданина, не против известного юридического лица, это — преступление против всех граждан, против самых основ, на которых зиждется государство! Это пора бы понять, пора бы помнить, что в подобных случаях великодушие и снисхождение просто позорно…»

Другие же в ответ замечали, что заслуженное наказание в виде ссылки и ограничении прав неприемлемо приравнивать к простому путешествию. И вообще, уж лучше приговор мягкий и снисходительный, чем строгий. Так как милосердие и сострадание к грешнику есть незыблемая христианская истина!

Третьи же вопрошали, почему тогда святое милосердие и снисхождение в суде касается только единичных личностей, попадающих на скамью подсудимых из чиновничьего и полицейского мира? И указывали на тот факт, что во время судебного разбирательства многие полицейские, вызванные в качестве свидетелей, уличились в тех же преступлениях, что и Филиппов. А между тем в дальнейшем они не только не были преданы суду, но и остались на своих должностях.

Благодаря вот таким дискуссиям и обсуждению дела в СМИ и обществе в Российской империи еще долгие годы многих арестованных и представших перед судом сотрудников правоохранительных органов стали называть именно фамилией харьковского полицейского пристава — «филипповы». Ну а сам харьковский судебный процесс по причине вызванного им резонанса навсегда вошел в историю не только нашего города, но и всей Украины.