В конце июля 1914 года, незадолго до начала Первой мировой войны, в Харькове был арестован и посажен в тюрьму германский подданный, владелец одного из первых автосалонов Павел Яффе. История заключения под стражу этого достаточного влиятельного и состоятельного человека, жившего в нашем городе, а также все перипетии, связанные с его последующим освобождением, весьма запутана и интересна. Однако понять ее без законодательных документов, касающихся:
- иностранных подданных,
- автомобилей,
совершенно немыслимо.
Поэтому позволю себе начать сегодняшний рассказ с законодательства.
Через несколько дней после высочайшего манифеста от 20 июля (1 августа по новому стилю) 1914 года, в котором император Николай II объявил подданным Российской империи о вступлении в войну с Германией и ее союзниками, харьковский губернатор писал министру внутренних дел следующее.
«…Получив 21 сего июля от начальника штаба Киевского военного округа телеграмму о том, что подозрительные иностранцы подлежат выселению в Заволжские губернии, отнюдь не заграницу, я вторично обратился к Вашему Превосходительству с телеграммой и просьбой почтить меня указаниями по сему поводу.
Не получая до настоящего времени никаких указаний по сему делу, я пока ограничился воспрещением выдачи заграничных паспортов германским подданным, других же мер в отношении иностранцев, кроме установления за ними негласного наблюдения, я никаких не предпринимал.
Ввиду изложенного и придавая телеграмме начальника штаба Киевского военного округа важное значение, я покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство почтить меня указаниями о тех мерах, которые я должен принять в отношении проживающих в городе Харькове германских и австрийских подданных, а также в какие именно Заволжские губернии подлежат высылке подозрительные иностранцы».
На следующий же день, 23 июля, от начальника штаба Киевского военного округа харьковскому губернатору поступил следующий приказ.
«По отношению к германским подданным, проживающим в пределах вверенной Вашему Превосходительству губернии, Главнокомандующий приказал принять следующие меры:
Всем германским подданным, не военнообязанным, но вполне благонадежным, разрешить проживание в пределах театра военных действий, за исключением Волынской и Подольской губерний.
Всех германских подданных, не военнообязанных, внушающих подозрение, выселить в Заволжские губернии.
Всех военнообязанных германских подданных задерживать как военнопленных и препровождать в Киев в распоряжение штаба округа, с тем чтобы: тем из них, кои обяжутся честным словом и подпиской не стремиться покинуть пределы Российской империи без разрешения и не предпринимать ничего во вред государства, разрешить поселиться в указанных им пунктах в пределах империи под надзором полиции. Отказавшихся от дачи этого обязательства содержать арестованными».
Из Министерства внутренних дел подробнейший ответ по поводу того, что же делать в Харькове с гражданами вражеских государств, пришел 26 июля.
«Все германские и австрийские подданные, числящиеся на действительной военной службе, считаются военнопленными и подлежат немедленному аресту, и в дальнейшем с ними надлежит поступать по указанию военного начальства. Запасные чины также признаются военнопленными и высылаются из местностей Российской империи и Кавказа в Вятскую, Вологодскую, Оренбургскую губернии, а из Сибири в Якутскую область. Арестованные с уликами шпионства предаются суду, арестованные лишь по подозрению в шпионстве, но без определенных улик немедленно высылаются в упомянутые губернии. Мирно занимающиеся австрийцы и германцы, находящиеся вне всякого подозрения, могут оставаться в своих местах и пользоваться покровительством наших законов или выехать за границу. Семьи высылаемых австрийцев могут следовать за ними…»
Затем 29 июля харьковскому губернатору от заместителя министра внутренних дел приходят новые инструкции касательно иностранцев.
«Дополнение телеграммы № 402 уведомляю: ввиду призыва Австрией и Германией всех способных носить оружие все австрийские и германские подданные мужского пола от 18 до 45 лет должны считаться военнопленными и подлежат немедленному аресту и высылке, за исключением состоящих на действительной военной службе, которые должны содержаться под стражей и с коими в дальнейшем надлежит поступить по указаниям военного начальства. Те из упомянутых первой категории лиц, благонадежность и лояльность коих по сведениям вашим не подлежит никакому сомнению, могут с согласия вашего начальства оставаться на свободе в местах их жительства под наблюдением полиции и подписании подписки о невыезде за границу. Больные и неспособные к военной службе аресту и высылке не подлежат…»
Коснулось законодательство и автомобильной темы. Так, незадолго до войны, 17 июля 1914 года, было утверждено «Положение о военно-автомобильной повинности во всех местностях Империи, за исключением Великого княжества Финляндского», в двадцати одной статье которого было регламентировано все до малейших деталей.
«Статья 1. С объявлением мобилизации вооруженных сил и во время войны снабжение их самодвижущимися экипажами, как-то: пассажирскими автомобилями, автобусами, грузовыми автомобилями с их прицепными повозками, свободными поездами (рутьерами), мотоциклами и проч., производится обязательною поставкою таковых от населения.
Статья 2. Военно-автомобильная повинность распространяется на все указанные в ст. 1 сего Положения самодвижущиеся экипажи, за исключением состоящих в дворцовых гаражах Императорской Фамилии, а равно экипажей, принадлежащих: а) государственным установлениям, казенным учреждениям и заведениям; б) иностранным посольствам и миссиям, а также подданным тех иностранных государств, с которыми заключены соглашения об освобождении их подданных от воинских повинностей и реквизиций, за исключением, однако, самодвижущихся экипажей, употребляемых такими иностранцами для торговых и промышленных целей; в) городским общественным и частным пожарным командам в числе, определенном действующими о них положениями; г) государственным, земским и обывательским почтовым станциям в числе, определенном для каждой из них контрактами или составляемыми почтовыми ведомством расписаниями; д) предприятиям, содержащим правильное почтовое сообщение на основании заключенных с почтовым ведомством договоров, в числе экипажей, которое устанавливается означенным ведомством.
<…>
Статья 20. Во время мобилизации или во время войны вывоз частными лицами самодвижущихся экипажей, а равно их принадлежностей или запасных частей из пределов Империи воспрещается».
23 июля в силу вступило распоряжение, объявленное правительствующему Сенату военным министром, — «Об определении условий годности к военной и военно-морской службе и норм вознаграждения за самодвижущиеся экипажи (автомобили)».
В распоряжении содержались:
- Инструкция для определения годности к военной и военно-морской службе самодвижущихся экипажей (автомобилей) и порядка приемки их при мобилизации и во время войны,
- Инструкция для определения размера вознаграждения за самодвижущиеся экипажи (автомобили), поставляемые населением в войска по военно-автомобильной повинности.
А уже 29 июля из Министерства внутренних дел харьковскому губернатору было доставлено постановление Совета министров следующего содержания:
«Государь император по всеподданнейшему докладу военного министра 25 сего июля высочайше повелеть соизволил безотлагательно отобрать принудительным порядком все самодвижущиеся экипажи, находящиеся в Российской империи, принадлежащие германским подданным, без уплаты денег за таковые. Сообщая о таковом высочайшем повелении, прошу оказать полное содействие военным властям незамедлительному приведению в исполнение означенного высочайшего повеления».
В тот же день все указанное было оперативно исполнено. На следующий день СМИ нашего города описали произошедший (прошу прощения) беспредел на удивление сухо и лаконично:
«Вчера чинами полиции во исполнение постановления Совета министров была произведена конфискация всех автомобилей, принадлежащих собственникам германского подданства. Конфискованы в числе прочих автомобили, принадлежащие фирме “Людвиг Яффе”».
Когда это читаешь, складывается впечатление, что речь идет о совершенно рядовом событии. Хотя архивные документы свидетельствуют о том, что 29 июля 1914 года автомобили были конфискованы у 8 австрийских и германских подданных, причем некоторые из них были представителями или доверенными лицами иностранных фирм.
В общей сложности количество отобранных автомобилей составило около 30. Из них 20 принадлежали лично Павлу Яффе или его фирме, то есть автосалону.
Сам владелец фирмы был арестован и посажен в тюрьму в тот же день. Безусловно, арест человека, возглавляющего крупную фирму и имеющего в нашем городе немало влиятельных друзей, просто потому, что он был германским подданным (отношение властей к которым, как следует из указов и распоряжений, было весьма непоследовательным), вызвало в городе определенный резонанс. Уже 30 июля на имя харьковского губернатора поступает коллективное прошение от 12 человек, состоящих у Яффе на службе, с просьбой не опечатывать контору фирмы и дать им возможность продолжать работать.
Подал прошение о смягчении своей участи губернатору и сам гражданин города Гамбурга Павел Людвигович (Леонтьевич) Яффе. С учетом того что текст данного документа во многом проясняет сложившуюся ситуацию, есть смысл привести его практически полностью.
«Имею честь обратится к ВАШЕМУ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ с нижеследующей почтительнейшей просьбой.
В настоящее время я содержусь под стражей в качестве военнопленного в городе Харькове в казармах Пензенского полка.
Сознавая, что мера, принятая Правительством относительно германских подданных, вызвана текущими событиями, я тем не менее осмеливаюсь просить ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО заменить мне заключение под стражей освобождением хотя бы под надзор полиции по следующим основаниям:
Я проживаю уже 16 лет в Российской империи, из которых 14 лет торгую в городе Харькове под фирмою моего отца “Людвиг Яффе”, который более 37 лет имеет дело в городе Москве и даже числится московским I гильдии купцом. За время моего пребывания в городе Харькове я успел завязать тесные деловые сношения с банками, фирмами и частными лицами и заслужил репутацию честного и аккуратного торговца. Никогда я не был замечен ни в чем предосудительном и совершенно чужд политике и всякого рода движениям и партиям. Я привык к государству и его народу, и никогда у меня не было намерения покинуть страну, ставшую для меня близкой и дорогой.
На военной службе я никогда не состоял и приписан в “Ландштурм” [резерв вооруженных сил, который созывался только на время войны, соответствовал ополчению в Российской империи. — Авт.] германской армии, о чем имеются у меня документы.
В доказательство доверия, которым я пользуюсь в городе, я имею честь предоставить ВАШЕМУ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ при сем заявление одного видного харьковского жителя, изъявляющего согласие поручиться за меня в том, что в случае освобождения моего я не отлучусь из Харькова и не позволю себе ничего противного закону и интересам государства и его граждан. Лицо это харьковской первой гильдии купец Александр Венедиктович Игнатов, живущий в городе Харькове по Сумской улице в доме № 45.
Я смею обратить внимание ВАШЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА, что освобождение из-под стражи будет иметь значение для меня, человека слабого здоровья, и для дела, во главе которого я стою. Без меня дело должно будет прекратить существование, что, конечно, разорит меня, естественно отразится и на интересах ряда лиц, связанных со мною деловыми отношениями, и оставит без места 12–15 человек подданных Российской империи, находящихся у меня на службе. Мое личное участие в деле особенно важно в настоящее время, ибо у меня конфисковано автомобилей и автомобильных шин на сумму более 100 000 рублей и мне необходимо положить много личной энергии и труда, чтобы выйти с честью из материального затруднения, не прекратить платежи и не уронить достоинство моей фирмы».
Знакомый уже нам по статье «О горячем лете 1914 года и скандале с американским консулом» гражданин США Самюэль Фридрихович Фейз также был одним из первых, кто тогда заступился за Павла Людвиговича Яффе. После ареста последнего он 1 августа подал харьковскому губернатору прошение следующего содержания.
«Честь имею предоставить Вашему Превосходительству следующее прошение германского подданного Павла Людвиговича Яффе, который арестован и содержится как военнопленный в казармах Пензенского полка.
По заявлению г. Яффе, он родился в городе Нью-Йорк в Соединенных Штатах Северной Америки 3 августа по новому стилю 1873 года и никогда не служил ни в германской, ни в другой армии, так как освобожден от всякой военной службы еще до достижения им 21 года, о чем у него имеется свидетельство, выписанное в июле месяце 1893 года.
Он уверен, что к нему не может быть применима статья о военнопленных и что арест его вызван недоразумением, вследствие чего он покорнейше просит Ваше Превосходительство о назначении следствия и, если окажется, что он арестован случайно и подлежит освобождению, о распоряжении об освобождении его.
Ввиду доказательства своей признательности и благодарности г. Яффе выражает готовность немедленно по своем освобождении пожертвовать порядочную сумму для той или другой цели по указанию Вашего Превосходительства.
Г-н Яффе проживает в г. Харькове уже много лет и хорошо известен как купец с известным положением.
Принимая во внимание все вышесказанное, я позволю себе представить это прошение на благоусмотрение Вашего Превосходительства, не имея в виду никакой другой цели, кроме содействования законности, которая существует в нашем городе благодаря Вашему Превосходительству».
Свидетельство, подтверждающее плачевное состояние здоровья Яффе, а также прохождение им курса лечения, было подано губернатору 4 августа доктором медицины В. М. Бергером.
Немалую роль в истории, связанной с арестом Павла Яффе, сыграл, естественно, и его адвокат — присяжный поверенный Николай Петрович Юшневский. 20 августа им было подано просто блестяще составленное ходатайство об освобождении клиента из тюрьмы.
В документе Юшневский обращает внимание на следующее.
- От Павла Яффе менее всего можно ожидать проявления вредной в каком-либо отношении деятельности для государства и его армии по причине того, что тот:
- живет в Российской империи 16 лет,
- в Харькове более 13 лет заведует фирмой своего отца.
- На действительной военной службе в рядах германской армии его клиент никогда не состоял, а с 1893 года приписан ко 2-му разряду «Ландштурма», что соответствует ратнику 2-го разряда ополчения в Российской империи.
- Проживая в нашем городе с 1901 года, Яффе отлучался за границу на очень короткое время с целью свидания со своими родственниками, живущими в городе Гамбурге.
- Павел Яффе прежде всего не подданный Германии, а гражданин города Гамбурга, каковой стал частью Германской империи лишь в 1871 году. Поэтому связь подзащитного с вражеским государством «чисто механическая».
- Затем Юшневский указывает, что совершенно не располагает сведениями, препятствующими освобождению Яффе, и видит лишь одну причину содержания последнего под стражей: 19–20 июля шофер Яффе германский подданный Петтер и представитель автомобильной фирмы «Оверланд» Перпер выехали на машине фирмы в Волчанский уезд и были арестованы там как немецкие шпионы. Однако вышеуказанный инцидент не имеет никакого отношения к Павлу Яффе, который отправил Перпера и Петтера туда исключительно с коммерческой целью сбыта автомобилей.
(Кстати, инцидент сам по себе представляет немалый интерес и весьма подробно освещен в одном из архивных дел. Так что более подробно я обязательно расскажу о нем в отдельном материале.)
- Дальнейшее содержание под стражей Яффе может принести немалые убытки не только фирме его отца, которую он представляет, но также и большому количеству представителей отечественной промышленности и банкам, с которыми ведутся совместные дела.
- В заключение Юшневский применяет традиционный и сегодня аргумент, что и без того слабое здоровье его подзащитного еще более подрывается тюремным заключением.
Через пару дней еще несколько уважаемых граждан нашего города заступаются за Павла Яффе и ставят свои подписи вот под таким документом.
«Тысяча девятьсот четырнадцатого года августа двадцать второго дня в городе Харькове я, нижеподписавшийся, даю настоящую подписку в том, что, хорошо зная в течение многих лет проживающего в городе Харькове германского подданного гражданина вольного города Гамбурга Павла Леонтьевича (он же Людвигович) Яффе как в его личной жизни, так и по его коммерческой деятельности в качестве доверенного фирмы “Людвиг Яффе”, я не замечал за ним никаких вредных проявлений в политическом отношении, а потому беру на себя ручательство и подписываюсь в том, что Павел Яффе лицо вполне благонадежное и не находится ни в каких политических организациях, противных законам Российской империи, в чем и подписываюсь».
Естественно, что ни ходатайство адвоката, ни заступничество ряда граждан харьковский губернатор игнорировать долго не мог. Да и серьезных причин содержать Павла Людвиговича в тюрьме, как мы видим, особо и не было. Поэтому вечером 25 августа Яффе наконец-то был освобожден.
По иронии судьбы, на следующий день, 26 августа, в канцелярию харьковского губернатора поступил анонимный донос следующего содержания.
Донесение
Лицо, посвященное в личные дела германского подданного Павла Людвиговича Яффе (содержащегося в настоящее время под стражей в качестве военнопленного), передало мне, что оно, по имеющимся у него данным, считает названного Яффе политически неблагонадежным и что слишком частые сношения его с некоторыми высокопоставленными лицами в Германии носили подозрительно конспиративный характер. Установлено также, будто бы названный Яффе через своего доверенного в Москве, некоего Бетьера, имел в самое последнее время сношения с Германией путем обмена телеграмм при посредстве одного знакомого лица в Стокгольме.
Считая своим священным долгом сообщить Вашему Превосходительству об этом ради принятия соответственных мер предосторожности в отношении Яффе, я сожалею, что для сохранения личного спокойствия лица, передавшего мне эти сведения, мне тоже приходится остаться НЕИЗВЕСТНЫМ».
Но о том, что было с Павлом Яффе дальше, я расскажу уже в следующий раз, ведь история совсем не маленькая.
Так что продолжение следует.